Соседи по планете: Птицы - Страница 19

Попробуем разобраться, как же все это получилось. Ведь с давних пор люди знали о птицах очень многое. Без этих знаний не мог бы охотиться первобытный человек, без этих знаний люди не могли бы их приручить и одомашнить, не могли бы содержать в неволе и выводить новые породы. Да, определенные знания у людей были. Основывались они на фактах — многочисленных, но разрозненных. Но это не мешало людям верить в то, что куры способны предсказывать будущее, а в голубе может воплотиться «святой дух».

Поставить все на свои места, разгромить фактами легенды могло лишь научное знание. Но прежде самой науке нужно было еще родиться: требовалось перейти какой-то рубеж, после которого отдельные факты, разрозненные сведения слились бы в единую систему — ведь наука и есть систематизированное знание.

Но даже тот, кто впервые систематизировал имевшиеся знания о животных, кто положил начало науке зоологии, тоже, конечно, не был свободен от многих и многих ошибок, от свойственных его времени ошибочных представлений об окружающем мире. Да и средства, которыми располагал этот человек, были очень и очень ограниченны — ведь жил он почти две с половиной тысячи лет назад. Точнее, с 384 по 322 год до нашей эры.

Этим человеком был древнегреческий ученый Аристотель — одна из крупнейших фигур в истории человечества.

Аристотель знал все — философию, логику, историю, физику, зоологию. И не случайно его называют «отцом многих наук». Но нас сейчас интересует одна лишь наука — зоология. И даже не вся целиком, а один ее раздел, получивший название орнитологии — кстати, с легкой руки того же Аристотеля.

Итак, Аристотель — «отец зоологии», создатель науки о животных — первый в мире собрал все известные (точнее, доступные ему) факты и как-то осмыслил их. До Аристотеля этим никто не занимался. И поэтому мы можем с полным правом сказать: зоология как наука начинается с Аристотеля.

В те времена практика намного обгоняла теорию. Впрочем, это и понятно: практика существовала издавна, наука же только зарождалась. У науки не было базы, не могло быть и критического подхода ко многим фактам, не могло быть и критического осмысления их.

В трудах античных ученых встречаются самые невероятные сведения. Вот лишь один пример. Великий древнегреческий историк Геродот, живший в V веке до нашей эры, путешествуя, собрал большой материал, который поместил в своей «Истории». В этой книге немало и географических сведений, и зоологических. Например, имеется и такое сообщение: «Есть птица феникс. Я ее не видел, разве только на рисунке… Она редко посещает Египет — раз в пятьсот лет, когда умирает ее отец. Следующие действия приписываются фениксу, чему я, однако, не верю: будто он отправляется из Аравии в храм Солнца и несет туда положенного в благовонную смолу своего отца и там хоронит его». Далее Геродот описывает, как якобы птица все это проделывает.

У Геродота хватило здравого смысла сказать, что он этому не верит. Но ведь Геродот был одним из выдающихся умов своего времени. А сколько ученых и во времена Геродота и много позже повторяли эту басню, еще более расцвечивая ее фантастическими вымыслами? Да и как не поверить, если находились «очевидцы», утверждавшие, что все видели своими глазами? К тому же представления о животном мире, как и о природе вообще, были тогда столь фантастическими, что все невероятное могло казаться вероятным. К тому же о невероятном говорили и великие ученые. Так, например, живший в Греции в IV веке до нашей эры великий философ Платон утверждал, что первым на Земле появился человек. Человек смертен, но душа его бессмертна. И после смерти людей души их переселяются в другие оболочки. В зависимости от того, как вели себя люди при жизни, они при втором рождении становятся четвероногими (если вели не очень праведный образ жизни), если «превзошли тупоумием даже четвероногих» — превращаются в пресмыкающихся, а легкомысленные люди при втором рождении становятся птицами.

Авторитет Платона был тогда непререкаем. И Аристотель не стал спорить со своим учителем. Он полностью посвятил себя совершенно иному труду: написал, в частности, десятитомную «Историю животных», в которой описал 454 вида животных. (Виды — понятие в данном случае условное: в те времена никто и не помышлял о каком-то видовом различии. Совы были совами, дрозды — дроздами, кукушки — кукушками, и все.) В «Истории животных» Аристотель не только описал некоторых птиц, но и дал представление об отдельных сторонах их жизни. Например, он рассказал довольно точно о гнездовом паразитизме кукушки. Есть у Аристотеля описание птичьих перелетов — не будем говорить, насколько близки они к истине. (Смешно было бы требовать от Аристотеля даже приближения к истине, если и через два с лишним тысячелетия это остается великой загадкой природы.)

И все-таки величайшая заслуга Аристотеля — не описание самих животных. Его труд стал тем рубежом, который отделяет разрозненные знания, накопленные человечеством, от первых шагов науки. Главная, величайшая заслуга Аристотеля в зоологии — это создание определенной системы. Система Аристотеля была настолько точной и убедительной, что просуществовала как основа почти две тысячи лет.

Всех животных Аристотель разделил на две большие группы: «животные, обладающие кровью», и «животные без крови». Обладающих кровью животных он разделил на пять групп: млекопитающих («животородные четвероногие, покрытые волосами»), пресмыкающихся и земноводных («большей частью яйцеродные, иногда живородные, четвероногие или безногие, иногда покрытые чешуями»), птиц («всегда яйцеродные, крылатые, летающие, двуногие, покрытые перьями»).